А затем резко развернулся и размашисто пошагал прочь. Вслед за ним, стараясь не встречаться взглядами с полными укора глазами застывшей статуей девчонки, начали молча разворачиваться в сторону своих домов и другие поселенцы, разом забыв про брошенные посреди дороги бадейки.
Встревожившись возникшей странной тишиной и резкой сменой настроения толпы, Ительс, успевший отойти на полсотни шагов, оглянулся и почти бегом ринулся назад. Подскочил к ученице, схватил за мокрую руку, заглянул в лицо и озадаченно присвистнул, обнаружив абсолютно неожиданное зрелище. Из мелких ранок на ее лбу сочились алые капли, собирались в струйки, стекали по щекам и губам, капали с подбородка на мокрые ленты чужого чепца.
— Идем, — нахмурился лекарь, почти силой развернул ученицу в нужном направлении и, не отпуская ее руки, торопливо повел девушку к небольшому двухэтажному дому, поясняя на ходу: — Внизу я занимаюсь целительством и алхимией, на верхнем этаже живу. Ученик жил на чердаке, там я сушу травы и отгорожена каморка. Еще есть свободная комнатка рядом с кухней, еду мне приносят женщины из дома невест… которых ты сегодня ограбила.
— Чем вы тут расплачиваетесь? — тихо спросила Таэль. — Не может же быть, чтобы ничем не торговали?
— Конечно, торгуем, — согласился Ительс, исподтишка наблюдая за нею. — Самое дорогое здесь — солнечный жемчуг, потом магические вещи, кристаллы и украшения. Дешевле всего золотые монеты, кузнецы делают из них кольца или переплавляют на мелкие вещицы. А как тебя зовут?
— Коротко — Мин. — Тень давно приняла решение не называть тут свое полное имя и продолжила прежний разговор: — А для добрых женщин у меня есть несколько монеток. Одежду я сама приведу в порядок.
— Охотно верю, ты девушка умелая, сразу видно, — распахивая перед ученицей калитку, усмехнулся лекарь. — Так где будешь жить? Учти, умывальня в доме одна, и она на первом этаже. Зато всегда есть горячая вода, мне без этого нельзя.
— Рядом с кухней, — не раздумывая, выбрала Таэль, входя за хозяином в дом.
— Тогда снимай чужое тряпье и садись вот тут… я смажу тебе лоб бальзамом. И скажи, чем это ты так… разукрасилась?
Отвечать тень не торопилась; сначала оглядела просторную комнату, по деревенскому обычаю служившую прихожей, гостиной, столовой и даже приемной лекаря. Посредине красовалась обмазанная глиной внушительная печь, с одной стороны виднелись две двери, а вдоль дальней стены расположилась ведущая наверх лестница.
Таэль заглянула в ближнюю дверь и сразу прикрыла створку — там оказался рабочий кабинет Ительса. Зато за второй обнаружились крохотные сени, и из них в разные стороны вели три двери. Девушка заглянула во все, нашла умывальню и решительно шагнула туда, плотно закрыв за собой дверцу. Сначала нужно было смыть со лба крупинки кислоты, которые она заранее нанесла на кожу одновременно со снимающей боль целебной мазью. Хитрый способ, придуманный кем-то из старших теней, увлекающихся алхимией. При попадании капелек воды кислота начинала разъедать кожу, но благодаря мази эту боль можно было терпеть.
Через полчаса умытая и переодетая ученица, успев не только унять кровь и смазать мазью ранки, но и развесить возле теплой стены промокшую одежду, вышла из купальни и на миг остановилась, решая, куда идти. Аппетитный аромат жарившегося мяса она почуяла сразу, да его и невозможно было не почуять. Но пока неясно было, один там Ительс или успел появиться кто-то из поселян, с которыми Таэльмине сейчас совершенно не хотелось встречаться.
За это время девушка успела решить для себя сложный вопрос, насколько она может доверять человеку, пожелавшему стать ей наставником. И пришла к однозначному выводу: придется намекнуть Ительсу на свое ремесло или хотя бы положение и посмотреть, какова будет его реакция. А вот тогда уже можно будет решать, как поступить. Стоит оставаться в этом доме или лучше сразу сбежать и отправиться на выручку Харна.
Хотя тени и не очень верилось, будто с герцогом за время их короткой разлуки могли случиться какие-либо крупные неприятности. Несмотря на всю неприязнь к поселенцам, за время короткого путешествия по деревне она успела рассмотреть, как немного их тут, а значит, каждый человек на счету. И в таком случае взрослый и сильный мужчина просто не может оказаться для поселян ненужным или лишним. Да и слова старшины, проболтавшегося еще в пещере, что новичков желают заполучить все остальные деревни, подтверждали догадки тени. И все же она была бы намного спокойнее, если бы Хатгерн сидел сейчас где-нибудь поблизости.
— Иди сюда! — Из проема распахнувшейся кухонной двери на миг выглянул лекарь и снова скрылся.
По-видимому, никто из селян пока не решился прийти сюда в гости — довольно усмехнулась свежеиспеченная ученица и послушно направилась в кухню. Как выяснилось, на этот раз ее новый наставник кухарил сам, обжаривал на огромной сковороде толстые ломти ветчины и складывал на блюдо, в компанию к уже обжаренным кускам темного хлеба и тугим шарикам желтого сыра.
— Садись к столу, — не отвлекаясь от работы, предложил Ительс, но внимательная тень отметила пристальный взгляд, брошенный им на ее лоб.
— Спасибо. — Все собственные осторожные подозрения и замыслы показались вдруг Таэльмине нечестными и некрасивыми, и неожиданно для себя она задала вопрос, который вовсе не собиралась задавать прямо сейчас: — А как старшина намерен поступить с Харном?
— Да ничего ему не сделают, — нахмурился лекарь, отодвинул сковороду в сторону и поставил блюдо перед ученицей. — А ты не ответила на мой вопрос, хотя ученики обязаны честно рассказывать о своих поступках наставникам. Ведь я не ошибаюсь, у тебя уже были наставники?
Честное признание так и рвалось из груди тени, но медный браслет вдруг сильно, почти до боли сжал ее руку, и девушке на миг стало не до ответов и не до нового учителя.
Разумеется, Таэль даже не вскрикнула и падать в обморок не стала, лишь крепче стиснула зубы да задержала дыхание, терпеть внезапную боль и неудобства ее учили особо. Несколько долгих секунд девушка сидела, перебарывая острое желание немедленно вздернуть вверх рукав, чтобы рассмотреть сбесившийся артефакт, но внезапно ощутила облегчение. Словно невесомое дуновение несуществующего ветерка развеяло тревогу и сняло жаркое нетерпение напряженного ожидания. Почти в тот же миг давление браслета ослабло и одновременно отступило, бесследно растаяло желание рассказывать Ительсу всю подноготную, а в голове как-то разом посветлело, словно она ныряла и вдруг выплыла из-под воды на поверхность.
— Ты сейчас схитрил, — с упреком заявила тень, осторожно, словно тропу на болоте, проверяя озарившую сознание догадку и втайне благодаря за помощь артефакт, начинавший нравиться ей все больше, — причем проделываешь подобное уже третий раз. Первый был в пещере… Вовсе не так приходят в себя умирающие от отравления. Второй — в доме вдов, когда ты отказался мне помогать. Хотел проверить, чем я отвечу вашим шутникам на обиду? И последний раз — сейчас, каким-то образом вызвав у меня желание рассказывать тебе про себя все самые сокровенные тайны… и это самое подлое.
Лекарь несколько минут рассматривал Таэль так, словно перед ним находился либо чудесный артефакт, либо невероятный урод, потом подавил вздох и коротко произнес:
— Прости.
Взял чистую тарелку, одним взмахом лопаточки отделил на нее половину еды и, подвинув к себе, решительно приступил к трапезе.
Несколько секунд тень исподтишка следила за ним, затем подвинула к себе блюдо, взяла первый кусочек мяса и немного подождала, ожидая от браслета нового предупреждения об опасности. Но так и не получив никаких знаков, спокойно приступила к еде, делая вид, будто не замечает пристального интереса, с каким следит за ее действиями хозяин дома.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Вновь Ительс заговорил только после того, как насытился и приступил к чаепитию.
— Как ты отлично понимаешь, — безмятежно сообщил он, запивая горячим травяным настоем лепешки с медом, которые достал на десерт из буфета, — в основном сюда бегут люди трех сортов. Неугомонные охотники за диковинками, преступники, убегающие от справедливости, и те, кому угрожает на родине смертельная опасность.